О`Санчес - Хвак

Синегорье – маленькое, невзрачное, а по утрам – даже уютное. Эти почти безлюдные края сыздавна принадлежат непосредственно короне, над ними нет иных сюзеренов, кроме императоров, которые, одновременно и повелители небольших покатых взгорий, прозванных так за серовато-голубоватый отлив местной горной породы. Здесь мало воды, вся она бежит втуне, под землею, под камнями, здесь редки леса и бесплодны каменистые равнинки, местный воздух сух и почти безвкусен, если не считать песчинок соли, поднимаемых ветрами от белесых пустырей междугорья… Зато в этих краях раздолье святым людям: там скит жрецов бога Ларро, там придорожная часовенка какой-то из богинь… скорее всего – богини дорог Луа… откуда-то из далекого далека приплыли звуки водяного барабана – монастырского, судя по всему, сзывающего жрецов и паству на молитву… Густо селятся в уделе святые люди. И это несмотря на поборы, которые щедро накладываются короной на все храмы, прильнувшие к землям «домашнего» императорского владения, самого, пожалуй, безопасного для мирных и слабых.

Дорогу Снег проложил заранее, по карте, а конец пути ему был знаком еще лучше, по давнему личному знакомству: это три небольшие скалы, стоящие кучкой чуть поодаль от основного хребта, и неглубокая пропасть, как бы окаймляющая, вместе с этими скалами, небольшую полянку, а в каждой из скал пещера… Куда ведут эти пещеры? Никто этого не знает, но зато хорошо известно – к КОМУ они ведут! Да, водяные барабаны звучат в монастырском храме Уманы, там живут высшие из жрецов этой свирепой и кровожадной богини подземных вод, а сюда, «на полянку», они приходят свершать важнейшие жертвоприношения. Снег будет одним из этих жертвоприношений, да, да, да, так он договорился однажды…

– Не думай, что ты победил меня, наглейший из смертных, в сравнении со мною ты никто, даже при твоем хваленом боевом искусстве! Обстоятельства, недоступные духу и разуму твоему, – не понуждают, но побуждают меня оставить сие ристалище, не довершив нашей маленькой схватки. Тем не менее, знай: мальчик был отдан мне в жертву имеющими на это право и добровольно отдан, поэтому я не оставлю его и дотянусь до него. Или ты можешь предложить равноценную замену.

Снег тогда был чуточку помоложе, нежели сейчас, но все равно предельно измотан той чудовищной дуэлью… Он был счастлив внезапной передышке, горд невероятным боевым итогом, и поэтому не очень осторожен в словах:

– Какую именно, о светлейшая богиня?

– Например, себя.

Снег расхохотался из последних сил… и брякнул… а ведь мог бы не смеяться и не продолжать беседу! Мог бы до конца быть сдержан и хитер, как это положено рыцарю и воину! Мог бы, но…

– Ну, разве что после Морева, буде оно придет в наш мир. А пока я собственными силами постараюсь защитить своего воспитанника, о светлейшая богиня!

– Сладились. Запомни же, смертный, слова свои. Я решила съесть тебя заживо – да будет так.

И долгие годы – как ни сторожился Снег – не было от богини Уманы позывов нарушить условия внезапного этого договора… И вырос мальчик, и стал рыцарем, и повел собственную жизнь, вдали от старого своего наставника… И грянуло Морево, и прошелестело над миром, оставив после себя немыслимое количество смертей и горя, и кануло куда-то в подземные воды… Нет, нет он не богохульствует даже против презренной Уманы: просто он имел в виду, что было Морево и прошло, а договоренность осталась, пришла пора ее выполнять. А почему бы и не побогохульствовать, собственно говоря? Хуже-то ему не будет! Да, не будет; светлейшую – вернее – темнейшую Уману, он, Снег, никогда не любил! Не то чтобы ненавидел – поводов не было для этого обжигающего чувства – но недолюбливал весьма и весьма, за постоянную жажду кровавых жертв, за осклизлых этих нафов, за отвратительных щур!..

– Сударь Санги Бо?

– Да, это я. С кем имею честь?

– Перед вами трое самых верных и горячих сторонников Всесветлой богини Уманы, недостойные иноки Ея: брат Варци, сестра От и я, смиреннейший служитель Всесветлой, верховный жрец Дэрусу.

Снег еще раньше успел покинуть седло и выслушал обращенные к нему слова стоя, теперь же он низко поклонился всем троим, без угодливости, без робости, но с уважением к высокому сану стоящих перед ним служителей, ибо во всех земных пределах не было у богини людей более приближенных к ней и выше поставленных над другими, богине Умане посвященными. Ответные поклоны жрецов были столь же глубоки и неспешны.

– Все ли из нас помнят слова договора, заключенного некогда?

– Я хорошо помню свои слова, братья и сестры во богине вашей, ибо я прибыл сюда, в назначенное место, не преступив опозданием отведенный для этого срок.

– Всесветлая Умана не забывала свои, поэтому ныне мы, посланники ее, также здесь. Помолимся.

Жрецы в один голос пропели тихую недолгую молитву, Снег же стоял молча.

– Все, сударь. Пришел час, когда мы вынуждены предложить вам то дальнейшее, что повелевает нам служение Всесветлой. Сие – закон и обычай, принятый с начала времен, и нем в нем ничего, подвергающего сомнению вашу честь и вашу доблесть. Мы надеемся на понимание и смиренно умоляем простить нас за действия, в которых нет ни капли враждебности.

– Цепи, что ли? Будучи достаточно грамотным и сравнительно образованным, я заранее знал об этом, святые братья и сестры, и не усматриваю в них ни малейшего покушения на честь мою и достоинство. Каждый из нас – да исполнит свое предназначение! Но позвольте мне сначала попрощаться с мечом? Я буду краток.

Жрецы молча поклонились рыцарю и приготовились ждать.

Снег подошел к краю неглубокой пропасти – он еще на подъезде приметил одну расщелину в ней – не спеша снял с себя пояс, перевязь с мечом, отцепил шпоры, обнажать меч не стал, просто поцеловал ножны и навершие рукояти. Прощай, все мирское, прощай!

– Вы, сударь, действительно были кратки, даже слишком, на наш взгляд. Мы могли бы ждать и долее, не подгоняя вас и не проявляя нетерпения.

– А… что толку время тянуть? Все изведано уже, все сказано, все счеты сведены… Почти все.

– Согласно обычаю – и только поэтому, я вынужден спросить, не делая ни малейших попыток к обыску: все ли оружие вы извлекли, от всего ли избавились?

– От земного – да. Меч, секира, кинжал, швыряльные ножи, еще что-то там по мелочи… кошель с деньгами, – все выброшено. Однако, со мною магические способности и знания, я не могу их отделить от себя так же просто, как шпоры и перевязь.

– Сие не против обычая, а наша с вами богиня, сударь Санги Бо, настолько превыше магии людской, что просто не заметит ее наличия.

– Я давным-давно, хотя и не с детства, отказался от природного служения ВАШЕЙ богине (Снег намеренно выделил голосом слово «вашей», как бы еще и еще раз отторгнув его от себя), но до конца жизни готов соблюдать свои слова и чужие честные обычаи.